"Левиафан"

Посмотрел «Левиафан» Андрея Звягинцева. Разделяю мнение членов жюри всевозможных кинофестивалей, наградивших этот фильм много чем. Звягинцеву удалось снять «доходчивый ад» — такой вариант «острой социальной драмы», которого ждали, но не дождались от фильма «Трудно быть богом» Алексея Германа-старшего. Смотреть последнюю работу покойного Германа толком невозможно, об этом говорят практически все, кто заставил себя досмотреть. Так что авторский месседж Германа не нашел адресата. Я, например, вообще не стал смотреть, грешен. А вот «Левиафан» вполне смотрибелен, от начала до конца, даже увлекателен в разумной степени (не чрезмерно, это не триллер). Звягинцев, похоже, владеет даром «иносказания», то есть ему удается донести до зрителя свое «видение» не напрямки, а какими-то козьими тропами, так что зритель не сразу понимает или не понимает вообще, что ему пытаются «продать». А когда и если зритель все-таки понимает, то поздно что-либо предпринимать, — уже, значит, «продано». Вот и Марио Варгос Льоса, в присутствии скромного автора этих строк, говорил о полезности окольных дорог для навязывания предъявления читателю своих социальных идей. Ибо в лоб не получается, читатель неймёт.

С другой стороны, может показаться, что «Левиафан», наоборот, — вполне себе лобовая социальная драма, самый прямолинейный из фильмов Звягинцева. Что он читается буквально, даже примитивно, просто «как есть», — в отличие, например, от предыдущей звягинцевской работы «Елена». Я подозреваю, что всё не так просто, что тут имеет место аберрация «социальной оптики». Легко разглядеть в этой сложно устроенной картине ее «актуальный каркас» и воспринимать только его. Особенно сейчас, когда, заботами партии и правительства, времена у нас на дворе стоят практически военные, ну или, как минимум, предмобилизационные. Сегодня нам не до деталей второго плана. В такое время граждане склонны воспринимать социальное кино строго в рамках повестки дня — «с кем вы, мастера культуры?!». Но Звягинцев, типа, нетленку снимает, а не напрашивается в гости к лоялистам или диссидентам. Его, соответственно, следовало бы записать в ряды тех, кто «ни с кем, в домике» — что, конечно же, наивно, ибо в такие времена «кто не с нами, тот против нас».

Отсюда и «острая общественная реакция» на фильм, хотя, если подумать, — с чего бы, что там такого до хрипоты спорного? Местное начальство нехорошо себя ведет? Пьют много? Семейная драма случается? Суды штампуют приговоры? Церковь поддерживает власти? Вот это вот всё — с каких пор вдруг стало «спорным»? Еще выражают недовольство тем, что действие фильма происходит в РФ, а не на (гнилом) Западе — «а чего опять мы-то, сколько можно?!». Тем более, добрым россиянам объяснили, что, «на самом деле», кино было навеяно «острой социальной драмой», реально произошедшей как раз в США, а отнюдь не на просторах нашей прекрасной Родины. Так чего ж они тогда врут, что в России?! Подобная оптика восприятия, казалось бы, удивительна — ну, отечественный режиссер и отечественная съемочная группа, с отечественными же продюсерами во главе, сняли кино на отечественном материале, отечеству нашему вполне органичном. Всё нормально, чему тут возмущаться? Толстой с Достоевским тоже о собственной стране сочиняли, не о загранице, и никому в наше время не приходит в голову призывать их к ответу за выбор театра литературных действий по месту жительства. Хотя, эта социальная оптика может и до Толстого с Достоевским добраться, как знать...

Возвращаясь к кино, моя оценка — «отлично». Картина близка к моим представлениям о безупречном произведении искусства. Ну да ладно, кто посмотрит, те сами для себя всё и решат, самопровозглашенных киноведов вроде меня слушать не будут.

UPD: См. также интервью со Звягинцевым и мое дополнение про «Левиафан» и «Титаник».